Незабываемые приключения. Талисман. (Л.Вертель)
Добавлено: 14 янв 2010, 10:42, Чт
ТАЛИСМАН
Как-то на рыбалке я стал свидетелем сцены, которая удивила не тем, что у рыбака сошла крупная рыба, такое на Онежском озере всё ещё случается, а тем, как бедолага отреагировал на невезение. Он на несколько секунд потерял дар речи и способность двигаться. Вытаращив глаза, он смотрел в лунку, как будто в ней можно было что-то увидеть. Потом он вскочил с шарабана, и удочка, которая все еще была в руке, полетела за торосы. В сердцах он бросил под ноги меховые рукавицы и начал их втаптывать в снег, будто они были во всем виноваты и каким-то образом помогли обитателю глубин избежать сковородки. Наконец, прорезался голос. Никогда раньше мне не приходилось слышать, чтобы человек так ругался. Он без всякой злобы крыл матом всё на свете, но больше всего почему-то доставалось какому-то композитору. С каким композитором незадачливому рыбаку пришлось столкнуться в своей жизни, и чем тот ему насолил, трудно сказать, но каждая фраза заканчивалась очередным матюком и в конце, как жирная точка, добавлялось слово «композитор».
Потом, когда рыбак поостыл, выяснилось, что подвело его кольцо на блесне. То ли оно было из тонкой проволоки, то ли ржавчина сделала свое дело, так или иначе оно блесну не удержало, и с трофеем оказался не рыбак, а рыба.
Этого эмоционального рыбака и его неудачу я вспомнил, когда решил смастерить «гитару»-особую снасть на лосося и палию, которая позволяет блеснить сразу хоть десятью блеснами. У меня уже был комплект больших величиной с десертную ложку блесен, могучие тройники известной норвежской фирмы, леска, способная выдержать ведро с водой, и кольца. Вот они- то и вызывали у меня после увиденной однажды сцены некоторые опасения. Чтобы подстраховаться, решил основательно кольца пропаять.
Увы, рукодельник из меня никудышный, поэтому паять кольца пришлось идти к другу в мастерскую. Он в два счета все сделал и я, поблагодарив, собирался уже уходить, как вдруг на полке в самом углу увидел необычный тройник, такого же размера, как и на моей «гитаре», но явно ручной работы. Сработан он был, наверное, каким-то мастеровитым кузнецом.
Друг пояснил, что крючок еще дедовский, якобы тот с такими крючками дорожил лососей.
Не сложно догадаться, что якорек был выпрошен и мы, сняв норвежский крючок, оснастили одну блесну кованым. Естественно, рыбацкая фантазия тут же стала рисовать в моей голове самые заманчивые картины, я уже готов был старинный крючок считать своим талисманом на будущих рыбалках с «гитарой».
И вот наступил долгожданный час. Мы были на Онежском озере, а в руках у меня снасть, спастись от которой, убеждало меня разгоряченное воображение, нет шансов ни у царственной особы – лосося, ни у его близкой родственницы палии. Но прошел час, прошел и другой, потом еще столько же, апрельское солнце уже готово было достичь зенита, а « гитара » моя ни как не могла взять даже первую ноту. Как заведенный я поддергивал блесны то левой рукой, то правой, то левой, то снова правой, но все впустую. К этому времени откуда-то наползло небольшое облако и закрыло солнце. На льду стало как-то серенько, и у меня внутри тоже все померкло. Но, как часто бывает, именно в эту минуту, когда надежда готова была совсем покинуть меня, кто-то выбил удочку из рук. К счастью, слабина не спасла рыбину и через несколько секунд, я уже приближался к дальней лунке, натягивая леску, а мой сосед бежал на помощь с багориком.
Да, такого экземпляра мне еще тащить не приходилось. Японскоя леска предательски скрипела и я теперь жалел, что не купил большего диаметра. А когда до льда оставалось метра полтора, я увидел как в лунке мелькнул бок приличной палии килограмм под пять весом. Тут у меня от волнения затряслись не только поджилки. Приятель уже стоял на коленях, готовый в любое мгновение забагрить желанную добычу, однако у той оказаться в шарабане, судя по всему, не было никакого желания. Уже у самого льда она стала нарезать круги с такой скоростью, что подцепить ее багориком шансов не было никаких , да и находилась она все время где- то в стороне от лунки. К этому времени нас уже окружило с десяток рыбаков и каждый хотел помочь советом. Я же понимал одно, если так продолжится еще хоть немного, леска перережется о край льда. Пришлось тащить палию, не считаясь с ее желанием остаться подо льдом. И когда ее голова должна была вот-вот показаться в просвете лунки и можно было бы воспользоваться багориком, палия …сошла!
В сердцах я отпустил блесну и стоял, тупо глядя, как скользит за ней леска, все еще не веря, что палия распрощалась с нами окончательно.
Потом я еще долго, пока солнце не свалилось за стену леса, старательно «гитарил», но в этот день в удачу почему-то уже не верил.
А в самом конце рыбалки меня ждало еще одно потрясение. Поглядывая по сторонам, я сматывал лески и заталкивал блесны в специально сшитые кожаные чехлы, как вдруг мне показалось, что с последней блесной, на которую позарилась палия, что-то не то. Пришлось ее вытащить из чехла и тут … нет, такого не могло быть! На посеребренной блесне висел мой талисман с полностью выпрямленным одним из трех крючков. Так вот, оказывается, почему ушла палия!
Не помню ругался ли я вслух или только про себя и вспоминал ли какого-нибудь композитора, но вырвав злополучный якорек с пропаянного кольца, я с остервенением топтал его ногами точно также, как некогда увиденный мной рыбак топтал меховые рукавицы.
Л.Вертель
Как-то на рыбалке я стал свидетелем сцены, которая удивила не тем, что у рыбака сошла крупная рыба, такое на Онежском озере всё ещё случается, а тем, как бедолага отреагировал на невезение. Он на несколько секунд потерял дар речи и способность двигаться. Вытаращив глаза, он смотрел в лунку, как будто в ней можно было что-то увидеть. Потом он вскочил с шарабана, и удочка, которая все еще была в руке, полетела за торосы. В сердцах он бросил под ноги меховые рукавицы и начал их втаптывать в снег, будто они были во всем виноваты и каким-то образом помогли обитателю глубин избежать сковородки. Наконец, прорезался голос. Никогда раньше мне не приходилось слышать, чтобы человек так ругался. Он без всякой злобы крыл матом всё на свете, но больше всего почему-то доставалось какому-то композитору. С каким композитором незадачливому рыбаку пришлось столкнуться в своей жизни, и чем тот ему насолил, трудно сказать, но каждая фраза заканчивалась очередным матюком и в конце, как жирная точка, добавлялось слово «композитор».
Потом, когда рыбак поостыл, выяснилось, что подвело его кольцо на блесне. То ли оно было из тонкой проволоки, то ли ржавчина сделала свое дело, так или иначе оно блесну не удержало, и с трофеем оказался не рыбак, а рыба.
Этого эмоционального рыбака и его неудачу я вспомнил, когда решил смастерить «гитару»-особую снасть на лосося и палию, которая позволяет блеснить сразу хоть десятью блеснами. У меня уже был комплект больших величиной с десертную ложку блесен, могучие тройники известной норвежской фирмы, леска, способная выдержать ведро с водой, и кольца. Вот они- то и вызывали у меня после увиденной однажды сцены некоторые опасения. Чтобы подстраховаться, решил основательно кольца пропаять.
Увы, рукодельник из меня никудышный, поэтому паять кольца пришлось идти к другу в мастерскую. Он в два счета все сделал и я, поблагодарив, собирался уже уходить, как вдруг на полке в самом углу увидел необычный тройник, такого же размера, как и на моей «гитаре», но явно ручной работы. Сработан он был, наверное, каким-то мастеровитым кузнецом.
Друг пояснил, что крючок еще дедовский, якобы тот с такими крючками дорожил лососей.
Не сложно догадаться, что якорек был выпрошен и мы, сняв норвежский крючок, оснастили одну блесну кованым. Естественно, рыбацкая фантазия тут же стала рисовать в моей голове самые заманчивые картины, я уже готов был старинный крючок считать своим талисманом на будущих рыбалках с «гитарой».
И вот наступил долгожданный час. Мы были на Онежском озере, а в руках у меня снасть, спастись от которой, убеждало меня разгоряченное воображение, нет шансов ни у царственной особы – лосося, ни у его близкой родственницы палии. Но прошел час, прошел и другой, потом еще столько же, апрельское солнце уже готово было достичь зенита, а « гитара » моя ни как не могла взять даже первую ноту. Как заведенный я поддергивал блесны то левой рукой, то правой, то левой, то снова правой, но все впустую. К этому времени откуда-то наползло небольшое облако и закрыло солнце. На льду стало как-то серенько, и у меня внутри тоже все померкло. Но, как часто бывает, именно в эту минуту, когда надежда готова была совсем покинуть меня, кто-то выбил удочку из рук. К счастью, слабина не спасла рыбину и через несколько секунд, я уже приближался к дальней лунке, натягивая леску, а мой сосед бежал на помощь с багориком.
Да, такого экземпляра мне еще тащить не приходилось. Японскоя леска предательски скрипела и я теперь жалел, что не купил большего диаметра. А когда до льда оставалось метра полтора, я увидел как в лунке мелькнул бок приличной палии килограмм под пять весом. Тут у меня от волнения затряслись не только поджилки. Приятель уже стоял на коленях, готовый в любое мгновение забагрить желанную добычу, однако у той оказаться в шарабане, судя по всему, не было никакого желания. Уже у самого льда она стала нарезать круги с такой скоростью, что подцепить ее багориком шансов не было никаких , да и находилась она все время где- то в стороне от лунки. К этому времени нас уже окружило с десяток рыбаков и каждый хотел помочь советом. Я же понимал одно, если так продолжится еще хоть немного, леска перережется о край льда. Пришлось тащить палию, не считаясь с ее желанием остаться подо льдом. И когда ее голова должна была вот-вот показаться в просвете лунки и можно было бы воспользоваться багориком, палия …сошла!
В сердцах я отпустил блесну и стоял, тупо глядя, как скользит за ней леска, все еще не веря, что палия распрощалась с нами окончательно.
Потом я еще долго, пока солнце не свалилось за стену леса, старательно «гитарил», но в этот день в удачу почему-то уже не верил.
А в самом конце рыбалки меня ждало еще одно потрясение. Поглядывая по сторонам, я сматывал лески и заталкивал блесны в специально сшитые кожаные чехлы, как вдруг мне показалось, что с последней блесной, на которую позарилась палия, что-то не то. Пришлось ее вытащить из чехла и тут … нет, такого не могло быть! На посеребренной блесне висел мой талисман с полностью выпрямленным одним из трех крючков. Так вот, оказывается, почему ушла палия!
Не помню ругался ли я вслух или только про себя и вспоминал ли какого-нибудь композитора, но вырвав злополучный якорек с пропаянного кольца, я с остервенением топтал его ногами точно также, как некогда увиденный мной рыбак топтал меховые рукавицы.
Л.Вертель
Здорово