Незабываемые приключения. Точка опоры. (Л.Вертель)

Обмен интересными материалами, впечатлениями. Рекомендации.
Ответить
Аватара пользователя
vertel-l
Онежский рыбак
Сообщения: 212
Зарегистрирован: 04 янв 2010, 16:30, Пн
Техника: ????????? ???????. ??????????? ????
Орудие лова: ?????? ?????
Имя: ????

Незабываемые приключения. Точка опоры. (Л.Вертель)

Сообщение vertel-l » 08 янв 2010, 11:01, Пт

ТОЧКА ОПОРЫ

Общая страсть роднит всех увлеченных — будь то фанаты стадионов, меломаны или любители преферанса. Но никто, пожалуй, не сравнится с рыбаками. Даже в чужом автобусе ты с первых минут свой на все сто. И кажется, нет тебе ближе этого прокуренного рыбацкого братства, этих веселых, чем-то напоминающих Василия Теркина людей, преющих до поры до времени в тулупах и свитерах домашней вязки.
Не успел я пробраться на свободное место, как оказался в компании, где как раз не хватало одного игрока в традиционного «козла». С шутками-прибаутками и довольно частыми остановками по просьбе любителей пива незаметно пролетела неблизкая дорога.

Наконец мы приехали. Уточнив время обратного выезда, спешу на обрывистый берег.

При виде величественной панорамы озера хочется снять шапку, столько в нем простора, столько воли. В ожидании солнца все больше золотится предрассветное небо, однако взгляд, не задерживаясь, убегает туда, где у самого горизонта видна темная полоска живой воды. Знаю, это место тревожит не только меня. Даже крещенским морозам не каждый год удается полностью заковать в ледяной панцирь Онежское озеро. Тихими морозными днями оно окутано плотными клубами пара, будто рядом прорвало гигантскую теплоцентраль. А в ненастье, так же, как летом, закипают в снежной круговерти тяжелые волны. С шумом, подгоняя друг друга, роняя на ходу клочья пены, устремляются они за низкими угрюмыми облаками к далекому невидимому берегу. Но задолго до прибрежных отмелей вдруг споткнутся о зализанную кромку огромного ледяного поля, в недоумении пробегут еще немного по его настилу и, будто осознав бессмысленность усилий, схлынут, уступая место идущим сзади.

Эти многокилометровые заснеженные поля, замостившие водную гладь, течением и ветром иногда отрывает и уносит в открытое озеро, случается — и с рыбаками.

Однако с приходом очередной субботы заядлые сижатники, навьюченные шарабанами и ледобурами, не обращая внимания на мороз, на ветер, ворующий рукавицы, на торосы, по которым впору ходить с альпенштоком, еще затемно друг за другом уходят от берега туда, где, как им кажется, сегодня должно обязательно повезти, где серебристый сиг наконец-то не во сне, а наяву схватит блесну-обманку и тогда... О! Тогда от неожиданного рывка и сладкой тяжести на предательски тонкой леске выпрыгнет из груди рыбацкое сердце.

Под незлые шутки вместе с другими по-суворовски спускаюсь с обрыва на лед и встаю на лыжи. Впереди четыре километра сыпучего, как песок, снега — лыжи оказались как нельзя кстати. Почти все рыбаки потянулись в сторону незамерзающей части озера, где рыба, нагулявшись на открытой воде, любит отдыхать подо льдом.

Через полкилометра встретился узкий торос, нагромоздившийся вдоль извилистой трещины. Осторожно, чтобы не сломать лыжи, перебираюсь на другое ледяное поле, и сразу же легкая тревога поселяется в душе. Наверное, так происходит со всеми рыбаками, перешагнувшими трещину и потерявшими связь с надежным припайным полем.

Вот-вот должно появиться солнце. Небо уже созрело, но из-за какого-то странного, единственного на всем горизонте облака, умудрившегося оказаться именно в это время именно в месте восхода, главная минута дня откладывалась. Наконец краешек солнечного диска прорезал облако, и ноги сами останавливаются. Сколько раз доводилось видеть, как является миру божественное светило, и всякий раз поражаешься неповторимости этих мгновений.

Судя по обрывкам фраз, впереди шла давно сложившаяся компания рыбаков. Когда они, сняв шарабаны, начали дружно сверлить лунки, я обогнул их и сел метрах в ста от края ледяного поля. У самой кромки, за которой ветер морщинил воду, уже сидели человек десять — приближалось самое уловистое время.

Сижатники знают, половина успеха — «сесть» на рыбу, иначе не помогут ни хорошая погода, ни заморские снасти. Не мудрено, что появляется желание выяснить, у кого уже клюнуло. Делая вид, что ищу знакомых, медленно оглядываюсь, но у всех пусто.

Время шло, а клева не было. От нечего делать начинаю наблюдать за прилетевшим с берега вороном. То приподнимаясь немного, то прижимаясь к самому льду, он тянет в мою сторону. Успеваю бросить кусочки хлеба и сижу, почти отвернувшись в противоположную сторону. Ворон сначала делает облет, убеждается, что никаких подвохов нет, и садится чуть поодаль, не выпуская из поля зрения кусочек хлеба и объект опасности. В лесу ворон так близко не подлетел бы, а тут вот он, темноклювый красавец, в двадцати шагах поглядывает на меня, смешно наклоняя голову. И вдруг слышится нежный булькающий звук. Ну что ты, батенька, не за что...

Вместе с тенью облаков, все быстрее пробегавших по снегу, появилась поземка, лунки начали быстро забиваться снежной кашей, приходилось то и дело их чистить. Спасаясь от ветра, я поднял воротник и снова начал поглядывать но сторонам в надежде подсмотреть, у кого клюет. Внезапно сзади, где тоже сидела компания рыбаков, я увидел несколько воронов, которые, взмыв, почему-то резко опускались на лед. Расстояние было большим, слепило вырвавшееся в просвет солнце, я никак не мог понять, что за пируэты выделывают птицы.

И в ту секунду, когда до меня дошло, что это вовсе не птицы, а шарабаны летят через расширившуюся трещину, я услышал, как кто-то придавленно вскрикнул: - Уносит!

В то же мгновенье взорвалась поселившаяся во мне еще утром тревога, заполнив все внутри тяжелым холодом страха. Я лихорадочно сматывал удочки и кричал рыбакам, сидевшим мористее, но они только что «отчаевничали» и весело галдели, не обращая на мои крики никакого внимания. Только когда мой сосед бросился бежать, и они поняли: стряслась беда.

Не успев забросить за спину шарабан, я рванул изо всех сил. Но лыжи не слушались, я падал, вскакивал и, пробежав немного, снова падал. Наконец догадался схватить лыжи в руки. Я бежал, а в сознании пульсировал вопрос: как же так, как же так, ветер-то не сильный!

Много раз за годы онежских рыбалок, перешагивая трещины по пути в озеро, я рисовал картины отрыва ледяного поля, однако спрятанная в душе вера, что со мной никогда такого не случится, делала страхи нестрашными. А сейчас даже поташнивало. Через километр-два разгулявшиеся волны начнут с легкостью разламывать ледяное поле на части, сначала на большие, а потом дробя их до кусков в несколько квадратных метров. О любом, кто окажется на этих обломках, можно говорить в прошедшем времени.

Рыбаки на дрейфующей льдине бежали слева и справа, но сквозь застилавший глаза пот я увидел, что далеко впереди, у самой трещины, все стягиваются к одному месту. Оказалось, от одного из полей откололась небольшая льдина, и кое-кто из смельчаков с разгона, используя дополнительную точку опоры, тут же уходившую под воду, успевал перескочить через пропасть, заполненную водой. Однако после того как очередного прыгуна, поскользнувшегося на мокрой льдине, пришлось вытаскивать из воды, больше никто прыгать не решился.

Когда исчезла и эта теоретическая возможность перебраться на безопасную сторону, в затуманенном от страха сознании всплыла увиденная однажды в московском магазине резиновая лодочка ярко-оранжевого цвета с пробкой в виде детской соски и с глупым названием «Нырок». Я всю ее тогда обнюхал, но почему-то так и не купил.

Несколько человек уже побежали в ближайшую деревню сообщать о случившемся, но кто-то, видимо с пьяных глаз, истошно кричал: «Колька, гад, звони летунам! Летунам звони!» И тут вдруг послышалось: «Мужики, помогай!» Появилась идея отсверлить большую льдину и на ней переправляться, как на пароме, с помощью веревок. С той стороны перебросили несколько ледобуров, мы начали быстро отсверливать небольшой мысок. Но труды пошли прахом, лед был толстым, без пешни разрушить перемычки между лунками было невозможно.

Ледяное поле медленно уносило в открытое озеро вдоль уже недосягаемого прибрежного припая, а разделявшее нас разводье превращалось в целую реку, на которой то в одном, то в другом месте морщинила воду рябь.
Бежать было некуда, однако попавшие в беду люди продолжали беспорядочно метаться вдоль кромки льда. И тут кто-то заметил, что небольшая группа рыбаков, приближавшаяся к нам, резко повернула обратно и кинулась в сторону, противоположную берегу. Не понимая, что могло их заставить так поступить, мы сначала медленно, а потом все быстрее бросились следом.

Хорошо помню, как в душе всходила заря надежды. Ее первые светлые сполохи вскинулись от догадки, что разводье, вдоль которого мы бежали, сужается! А когда увидели, как поля сомкнулись и несколько человек благополучно перебрались на безопасную сторону, за плечами словно выросли крылья. Оказалось, дрейфующее поле развернуло ветром и оно на какое-то время одним из выступов уперлось в припайный лед.
Страх улетучился с такой же скоростью, с какой появился. Чем ближе я подбегал к месту переправы, чем реальнее становилось спасение, тем сильнее и храбрее я сам себе казался, и можно было подумать, что это не моя душа все это время сидела в пятках и не меня поташнивало от страха.

К тому времени, когда очередь перебираться на другую сторону дошла и до меня, дрейфующее поле, напирая с чудовищной силой, начало торосить припайный лед. Неподъемные пластины льда бело-зеленого цвета медленно приподнимались, вставали на дыбы и с грохотом падали, раскалываясь на куски. Как только наползающее поле поглощало отвоеванное пространство, несколько рыбаков успевали перескочить на другую сторону и по скользким кускам льда отбегали на безопасное расстояние.

Противоборство двух ледяных полей закончилось тем, что дрейфующий лед соскользнул под припайный и, продолжая медленно, но неумолимо двигаться, начал его вспучивать, разламывая на части. Тут же по линии фронта выступила вода, доходившая до колена, однако это было уже не препятствие. Форсировав вброд водную преграду и оказавшись в безопасности, я будто прозрел и вдруг понял, что такое настоящая стихия. Ощущение могущества природы было особенно сильным оттого, что у меня, никогда не переживавшего землетрясение, ходила под ногами ледяная твердь, будто там переминались с ноги на ногу слоны, на которых в доисторические времена держалась земля.

Рыбацкий люд после дрейфа потихоньку пришел в себя. То тут, то там небольшими компаниями рыбаки начали блеснить, правда, не подбираясь близко к краю льда.
Надежды на то, что на мели можно поймать сига, было мало. Я махнул на рыбалку рукой и подался на ближайший мысок, где среди прибрежных ольшаников на небольшом скальном выходе доживала свой век израненная рыбацкими топорами разлапистая сосна.

Я надеялся, что зимние шальные ветры не давали снегу залежаться на пригорке, а весеннее солнце уже приоткрыло землю. Не знаю почему, но первые проталины вызывают во мне щемящее чувство о безвозвратно ушедшем детстве, о тех счастливых днях, когда мы, пацаны-несмышленыши, бледные к концу зимы от недоедания, ухитрялись раздобыть спички и отправлялись за околицу жечь едва подсохшую прошлогоднюю траву.
Но сегодня после всего пережитого мне нужен был не столько весенний пал с неповторимым запахом тлеющей травы, сколько живая земля, чтобы, прикоснувшись к ней, прийти в себя, вернуть душевное равновесие.
Я шел на мысок, то и дело оглядываясь на злополучную льдину, уплывавшую в открытое море. С припайным льдом ее разделял уже целый пролив чистой воды, и чем шире он становился, тем страшнее было себя на ней представить.

У сосны на пригорке снега действительно не было. Я шагнул на первую в этом году проталину и вдруг почувствовал землю под ногами как-то по-новому, может быть, так, как ее чувствуют моряки. Оказалось, только здесь, на берегу, разжались тиски внутреннего напряжения, сжимавшие сердце, и только теперь все мое тело, каждая его клеточка облегченно вздохнули.

Я сидел под сосной у маленького костерка, сложенного из мелких сухих веточек, слушал шум ветра в кроне векового дерева, смотрел на дымок, синим платочком машущий уплывающей в разгулявшееся озеро льдине, и думал: только на земле, как ребенку на коленях у матери, нам бывает по-настоящему покойно, только на земле.

Л.Вертель

IGAN
Егерь
Сообщения: 358
Зарегистрирован: 22 фев 2008, 15:53, Пт
Техника: ???? 21213
Орудие лова: ?????
Откуда: Петрозаводск
Контактная информация:

Re: Незабываемые приключения. Подвешеные души (Л.Вертель)

Сообщение IGAN » 08 янв 2010, 12:50, Пт

Не случалось!
Тьфу, тьфу, тьфу...

Аватара пользователя
Tim
Безработный - что поймал, тем и сыт.
Сообщения: 3668
Зарегистрирован: 04 фев 2008, 16:46, Пн
Техника: Есть почти все что нужно для Карелии.
Орудие лова: спининг, удочк, жерлица, мормышка блесна
Имя: Илья
Откуда: Карелия, Петрозаводск
Контактная информация:

Re: Незабываемые приключения. Точка опоры. (Л.Вертель)

Сообщение Tim » 08 янв 2010, 13:31, Пт

vertel-l писал(а):первые проталины вызывают во мне щемящее чувство о безвозвратно ушедшем детстве
Лучше не скажешь.

И сам рассказ очень лаконичен и емок. У меня тоже комочек в груди бывает, когда по первому или последнему льду рыбачишь... Отпускает только когда на берег выходишь. Всегда думал, что все вокруг смелые, и только у меня заячье сердце...

Ответить